Однажды он сказал мне:
- Я так дерьмово выгляжу не потому, что потреблял наркотики, а потому что наркотики потребляли меня.
Затем он приподнял край матраса на своей койке и показал заныканный там склад таблеток.
- Видишь? – сказал Сергей. – Я собираю все психотропные препараты, которые дают мне здесь. В основном, транки.
- Зачем тебе это? – поинтересовался я.
- Ну, как тебе сказать... когда-то у меня были грандиозные планы на жизнь. А теперь у меня планы на смерть.
- Ты хочешь отравиться... ну и дурак! – сказал я все, что по этому поводу думал.
- Может быть. Не угостишь сигаретой?
Да, да-а. Все психи нашего отделения очень меня любили. Они обнимали меня, висли на моих плечах и говорили: «Мартин, мы так тебя любим за твои таланты». На самом деле они любили меня не за мои рисунки и не за стихи, а за то, что у меня всегда были сигареты.

Через несколько минут мы курили в нашем загаженном психушечном сортире. Сергей затягивался так, как будто курил не сигареты, а анашу. Он мечтательно пускал дым в потолок. Я курил как обычно – быстро и нервно.
- Наш главврач, - заговорил Сергей, - наш главврач – падла. Он берет взятки. Как-то раз одна из моих девушек тайком принесла мне мефедрин. Санитары это дело запалили... мне собирались откусить яйца и вкатать клизму, но моя жена дала на лапу главному – и ништяк.
- Так почему же он падла? Ты хотел, чтоб он не взял денег и оторвал тебе яйца? Почему падла?
Сергей затянулся и пустил дым мне в лицо.
- Да потому что падла, - он докурил, выбросил бычок в окно и плюнул в унитаз. – Ладно, это всё фуфло. Хочешь, я расскажу тебе, почему попал в эту психушку?
- Ну давай, - кивнул я.
- Я валяюсь здесь уже три месяца...

Серёга уже три месяца кантовался в нашем отделении. А началось всё с того, что он с женой и двумя детьми встречал Новый год. Жена его напилась в зюзю и бухнулась спать с двенадцатым ударом часов. Дети ушли на дискотеку в соседний подъезд. А Сереге отчего-то так гадко на душе стало, что он взял и поставил себе золотой укол героина, который с незапамятных времен валялся у него в нычке.
- Я помню, что вышел на лестничную площадку, - рассказывал Сергей, - дошел до мусоропровода... а потом очнулся в реанимации. Передоз. Потом я попал в эту клинику, только в отделение к тяжелым психам. Там не то, что здесь. Там меня привязали к кровати, потому что я все время пытался выброситься из окна.
- Так на окнах же решетки...
- Ну, я пытался их выломать. Я там торчал два месяца на транках и феназепаме. А потом меня перевели сюда. Сперва в шестую палату, к совсем больным. А с недавнего времени я в куда более спокойной первой.
Сергей закатал рукава своей рваной рубашки. Я увидел, что его предплечья испещрены глубокими шрамами.
- О-о, братан! – обрадовался я. – У тебя тоже!
И я тоже закатал рукава.
- Я резал вены в 15 лет, - мрачно сказал Сергей. – Я тогда сидел на «зоне». За пьяную драку с тяжелыми последствиями. Не поверишь, я когда-то был спортсменом, не то, что щас.
- А расскажешь, как ты стал наркоманом?
- Отчего же не рассказать... расскажу. Сначала я выпивал. Пиво, коньячок. Потом бухал – водку. Потом стал курить анашу, потому что она расслабляла куда лучше алкоголя. Так незаметно я влился в наркоманскую среду. И тогда меня чуваки из нашей тусовки подсадили на декс. Ну а потом я решил попробовать герыч – и кололся года три, а может, четыре. Хрен его знает. Удивительно вообще, что я тогда не сдох. Потом соскочил, потому что встретил ту, что сейчас моя жена. Она меня долго таскала по всяким наркологам, но это не они мне помогли – я сам захотел, поэтому и смог соскочить. У нас появились дети. В этой гадкой семейной суете я сперва начал писать стихи, а потом меня всё это так достало, что я ушел из семьи. Полгода скитался по городским помойкам и притонам с анашой... потом, оборванный и обдолбанный, вернулся домой. И вернулся к наркотикам. Как результат – я здесь. Вот так вот.
Сергей еще раз плюнул в унитаз и побрел в свою палату.

Через три дня он сказал мне как бы между прочим:
- Знаешь, я собрал необходимое количество колёс. Скоро сбудутся мои грандиозные планы.
- Может, не стоит делать это? – с надеждой спросил я.
- Да иди ты к черту.

Воскресное утро началось с того, что Козявкин из первой палаты радостно бегал по коридору и кричал:
- Дядя Сережа спит! Он уснул! Уснул! Не шумите!
На самом деле, фамилия этого психа была не Козявкин, а Годелий. Но мы прозвали его Козявкиным. Он впал в детство: считал, что ему пять лет и вёл себя соответственно. Всех вокруг он называл дядями и тётями.
Я сунул нос в первую палату. Сергей безмятежно лежал на своей койке, и казалось, что он спал. Только поза его была какой-то неестественной. Его лицо было закрыто руками, спина странно выгнута, а ноги крепко прижаты одна к другой.
Я подошел к Сергею и коснулся его руки. Его тело было очень холодным.
p.s. game.aaanet.ru/lineage2/forum Автор martin